Кавказская война: все повторяется

Клятва в отношении неверного не имеет обязательной силы для мусульманина. Зная это, генерал Ермолов брал заложников и сравнивал с землей мятежные чеченские села.

С начала ХIХ века и до 1864 года Россия вела активные боевые действия на Кавказе. Это самая долгая война, которую когда-либо вели русские. Цена победы оказалась высока: наши потери составили около 100 тысяч человек убитыми, еще 300 тысяч погибли от ран и болезней. Мы приобрели опыт, который впоследствии оказался во многом забыт. Попробуем вспомнить.

Девичье счастье

Первые русские поселения на Северном Кавказе историки относят к ХIV веку. Тогда сформировалось терское и гребенское казачество. Петр I дополнил картину, поселив там донских казаков. В 1735 году русские построили в устье Терека крепость Кизляр. В 1763 году основали крепость Моздок.

Горцы периодически совершали набеги на казачьи станицы. Внезапно атаковать соседа, ограбить, увести скот, взять пленных почиталось за доблесть. В труднодоступных чеченских селениях процветали воровство и работорговля. "Набеги на равнинные районы составляли важный компонент хозяйствования отдельных горных областей", - пишет историк Моисей Гаммер. Генерал Ермолов в своих записках отмечал: "Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников. Земли здесь пространством не соответствуют количеству жителей, или поросшие лесами, недостаточны для хлебопашества, отчего много народа никакими трудами не занимается и средства к существованию добывает едиными разбоями".

Сохранился текст народной песни тех лет: чеченская девушка поет о том, как ее жених отправился за Терек, украл у казаков маленького мальчика и, убегая от погони, получил рану:

"Я буду ухаживать
за моим молодцом-храбрецом,
перевязывать буду рану
моим шелковым рукавом.
Мой храбрый джигит
в Эндери продаст мальчугана
и привезет мне подарок.
О, как счастливо
мы будем с ним жить-поживать!"

Крах тонкой дипломатии

В 1777 году в пограничных расходах российской казны появилась новая статья: две тысячи рублей серебром ежегодно - на выкуп христиан, плененных горскими народами. Набеги чеченцев стали еще ожесточеннее. Генерал-лейтенант Кнорринг докладывал государю: "Со времени служения моего инспектором Кавказской линии наиболее всего я был озабочен хищными граблениями, злодейскими разбоями и похищениями людей от народа, известного под названием чеченцы".

Россия пыталась маневрировать: вела переговоры, подкупала местную знать. В 1807 году несколько чеченских общин формально приняли российское подданство. Был заключен специальный договор. Однако чеченцы вовсе не собирались его соблюдать, они руководствовались правилом: "Клятва в отношении неверного не имеет обязательной силы для мусульманина". Обмануть противника, усыпить его бдительность, наобещав ему с три короба, было традиционной тактикой горцев.

Более того, даже если бы местные феодалы искренне захотели мирных отношений с Россией, им не удалось бы повлиять на рядовых чеченцев. В то время среди горцев никто никому не подчинялся, каждый был сам себе вождь. Чечня представляла собой пестрый конгломерат селений, не привязанных к какому-либо властному центру. Чьего-либо единоличного лидерства там не терпели: на уровне аулов решения принимались советом старейшин или общим собранием мужчин. Исследователи отмечали важнейшее свойство "горского менталитета" - ненависть ко всякой власти за пределами своего племени. "Более всего они ценят свободу и никому не хотят передавать хотя бы часть своих прав", - писал английский историк Джон Бадли.

В этих условиях договариваться с чеченской знатью было бесполезно. Местные "старшины", подкупленные Петербургом, не предпринимали никаких попыток остановить разбой. Деньги, которые они получали от России, воспринимались как дань, которую робкий русский царь платит храбрецам-горцам. Чем больше уходило средств из казны, тем больше было набегов и пленников. Император Александр I указывал в своем рескрипте: "К большому моему неудовольствию вижу я, что весьма усиливаются на линии хищничества горских народов и противу прежних времен несравненно их более случается".

Крутой Ермолов

Следовало наводить порядок. В 1816 году царь доверил власть на Кавказе герою Отечественной войны генералу А. П. Ермолову - стороннику жесткой силовой политики. С этого момента некоторые историки и ведут отсчет "большой Кавказской войны".

План Ермолова был прост: всеми доступными средствами подавить сопротивление и обеспечить полный контроль над регионом. Для этого понадобилось возведение новой оборонительной линии у самого подножья гор. Тем самым Россия лишала "немирных" чеченцев главной экономической базы - плодородных равнин, пашни и пастбищ. Боевики (тогда говорили "разбойники") оттеснялись в горы и оказывались в блокаде. 22 июня 1819 года была заложена крепость Грозная (возможно, недавняя акция боевиков в Ингушетии приурочена к этой дате). Чеченцы часто нападали на солдат, строительство сопровождалось перестрелками, вылазки горцев беспощадно подавлялись артиллерийским огнем.

Одновременно Ермолов пытался договориться со старейшинами. Но и здесь он не столько разводил дипломатию, сколько ставил ультиматум: либо мир с Россией - либо вас уничтожат. "Выбирайте: покорность или истребление ужасное", - говорил генерал. Быть покорным - означало не только не нападать на Россию, но и активно помогать ей в борьбе с врагом. До этого преступниками считались те, кто разбойничает и покрывает разбой - дает боевикам приют, обеспечивает их нужной информацией о расположении наших воинских частей. Ермолов поставил вопрос иначе: всякий, кто не воюет с врагом, - наш враг. Чеченцы, живущие на казачьих землях между Тереком и Сунжей, обязаны были составить передовые посты против воинственных горцев.

"Если через "мирные аулы" пройдет хотя бы один отряд разбойников, то все их жители будут загнаны в горы, где умрут от моровой язвы, а аманаты повешены", - твердо обещал генерал чеченским старшинам.

Укрощение строптивых

Жестокость Ермолова до сих пор вызывает споры среди историков. Насколько оправдано столь масштабное применение силы? Не сплотило ли это в дальнейшем кавказские народы против России? Сам генерал был абсолютно уверен в верности избранного курса. Он утверждал: "Снисхождение в глазах азиатов - знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены".

Если мирные договоренности нарушались, Ермолов предпринимал рейды возмездия. Вот как он описывает одну из таких акций: "Желая наказать чеченцев, беспрерывно производящих разбой, приказал я окружить селение Дадан-Юрт, лежащее на Тереке. Жители защищались отчаянно, до последнего. Каждый двор приходилось брать штыками. Женщины, и те бросались с кинжалами в толпы солдат. Большую часть дня продолжалось сражение. Со стороны неприятеля истреблены почти все мужчины числом не менее 400 человек. Женщин и детей взято в плен до 140. Но гораздо большее число вырезано. Солдатам досталась добыча довольно богатая, ибо жители селения были главнейшие из разбойников и без их участия почти ни одно воровство и грабеж не происходили".

Чтобы обеспечить "мирность" чеченцев, Ермолов перенял у них практику захвата заложников (аманатов). Обычно их брали "в сомнительных своею верностью селениях". В случае предательства, волнений, мятежа аманатов казнили или отправляли в Сибирь. Это стало эффективным средством сдерживания, хотя и не прибавило симпатии местного населения к России.

Историки рассказывают характерный случай. В 1817 году чеченцы захватили в плен майора Грузинского гренадерского полка Павла Швецова, одного из лучших офицеров Кавказского корпуса, увезли далеко в горы и потребовали крупный выкуп. В ответ Ермолов приказал заключить в Кизлярскую крепость всех кумыкских князей и владельцев земель (восемнадцать человек), через территорию которых был провезен майор, а если через десять дней они не изыщут средств к его вызволению - всех повесить. Швецова вернули без выкупа, впоследствии он успешно командовал пехотным полком.

Ермоловские рейды "умиротворения" обязательно сопровождались захватом аманатов. Если чеченское население не желало добровольно дать заложников, село разрушали, а жителей истребляли. Вот отрывки из дневника Ермолова: "17-е февраля. Селение Гехи, большое и богатое с прекрасными садами, приказал я сжечь, ибо жители оного упорствовали прийти в покорность. 18 февраля. Гременчук - одно из главных и богатейших селений в Чечне - просило о пощаде и получило оную. Дало аманатов. 23 апреля. Войска налегке прибыли к селению Урус-Мартан. После сделанного мне отказа на повторенное несколько раз предложение дать аманатов нашел я жителей, к обороне готовых. Построив батарею против селения, обратил я внимание их на оную. И в то же время селение приказал я истребить. 27-го числа. Сожжено селение Рошни, многие другие приведены в покорность".

В 1820 году русские войска атаковали городок Акушу. Разбив неприятеля, Ермолов назначил нового городского старейшину из местных. "Это наш союзник в полном смысле этого слова, - писал генерал, - двадцать четыре заложника из самых влиятельных семей, которых мы держим в Дербенте, - лучшая гарантия его покорности".

Долгий путь к худому миру

Порой генерал умел быть гибким, проявлял снисходительность. В 1820 году отряд аварского султана Ахмад-хана атаковал русские войска, занятые на строительстве крепости Внезапная. Русские наголову разбили своих противников, предводитель аварцев был низложен, но на его место по приказу Ермолова посадили сына Ахмад-хана - джанку Сухая.

Из горцев, которые согласились активно сотрудничать с русскими, была сформирована чеченская народная милиция - отряд численностью около 500 человек. В качестве платы за свою службу милиционеры получали полное прощение прежних грехов и право беспрепятственно грабить завоеванные аулы.

Ермолов стремился перетянуть на свою сторону и местную знать, из царской казны выделялись немалые средства на дорогие подарки. И все же силовая составляющая в политике генерала была основной. Чеченцы ненавидели Ермолова, называли его "сыном собаки". Сам "кавказский проконсул" хотел вселять во врага смертельный страх. "Я желаю, чтобы ужас перед моим именем охранял наши границы надежнее цепи крепостей", - писал он в своем дневнике.

Во многом ему это удалось. Однако уже спустя три года после отъезда Ермолова с Кавказа там начался новый этап войны. Впереди у России были тяжелые бои с Гази Магомедом, Гамзат-беком, войсками Шамиля - еще тридцать четыре года кровопролитной войны.

Борис ШИРОКОВ.