Папы всякие нужны...

Курск."Меня зовут Галина, я живу в Украине. Мои родители разведены больше 20 лет. В вашем городе жил мой отец, которого я почти не помню. Если возможно, помогите мне его найти", - это письмо пришло в редакцию "Курского Курьера" еще в апреле. И вот наступил час ИКС. Слёзы. Много слёз... Опустившийся, но "взявшися за ум" отец и взрослая дочь долго стоят на пустом перроне...

Какой ты, папа?

Удалось узнать, что совсем недавно гражданин Кузнецов проживал в нашем городе, но сейчас в списках прописанных не значится. Начинаю обзванивать однофамильцев (а их немало – 2 страницы в телефонном справочнике). В итоге, где-то на 15-й звонок мне отвечает женщина, от которой узнаю, что ее иногда посещает похожий на описываемого человек без определённого места жительства. По большому счёту, мужчина – бомж, приходящий, когда у него есть что выпить и покушать. А когда идти в гости не с чем, то он там нежеланный визитёр. И тогда мужчина ночует, где придётся.

После 20-го звонка у меня на столе появляется... график, в какое время этот мужчина приходит на ту или иную мусорку. Ничего не остаётся, как в один из дней идти на поиски.

Место встречи изменить нельзя

Мусорка располагалась в одном из кварталов в старой части городка. Сижу на лавочке час, полтора. Наконец появляется мужчина, на вид даже старше, чем я ожидал. Подхожу ближе:

– Простите, вас не Михаилом Михайловичем зовут?

– Ну, Михалыч я. А ты кто?

– А фамилия ваша не Кузнецов?

– Чего надо-то? – мужчина явно занервничал. – Не мент ли?

– Да нет, но я вас ищу.

В целлофановом кульке звякнула пара-тройка «трофейных» бутылок. Я представился, для убедительности показал удостоверение корреспондента.

– А, читал я тебя в газетах. Я на мусорке знаешь, сколько газет нахожу. Я и книги читаю.

Начинаю рассказывать, зачем пришёл. Михал Михалыч смотрел так, словно меня не было вовсе. Наверное, мысленно он представлял место, где была его дочь: маленький шахтёрский городок в Донецкой области, на Украине, где он никогда не был. Он пытался представить дочь, которой уже 30, и сейчас она готовится выйти замуж.

– А чё так долго сидела в «девках»?

– Дядь Миша, откуда я знаю? Может, училась долго, может, в гражданском браке жила...

Я вдруг подумал: сейчас скажет, что «это дело надо обмыть». Но дядя Миша даже не намекнул на это. Он спрашивал у меня то, чего я просто не знал.

– А ты её по Интернету спроси. И фото попроси прислать. Я знаю, по Инету можно.

Да, точно, газеты он читает, образованный!

– Спрошу, постараюсь, – пообещал я.

– А моё фото можно послать?

Я критически взглянул на него, в сумке был фотоаппарат, по идее, можно было и сфотографировать.

– Не, – уловил мой намёк на его сегодняшний вид дядя Миша, не сейчас! Ты меня ещё возле контейнера сними, как я в нём копаюсь! У нее тогда инфаркт миокарда случится!

– А какую же карточку ей посылать?

– Ну, из офицерских моих, найду что-нибудь в альбоме-то.

– А мне сказали, что у вас и имущества никакого нет…

– Ну, положим, квартиры теперь у меня и правда нет. Но «складов» навалом. То там мои вещи, то там. Ты в какую сторону?

Идём по улице, и почти всю дорогу дядя Миша говорит (прорвало, видать!), а я слушаю. Про то, как жена вторая «гуляла», про то, как третий раз женился, как пристрастился к алкоголю:

– Не, я если захочу – сразу брошу. Не веришь?

Верилось с трудом.

Вдруг спохватываюсь и говорю:

– Мне же надо Гале ваш адрес сообщить. Куда ей письма писать?

В итоге вышло, что писать родному отцу Галине, кроме как на мой адрес, некуда.

– И снова мне вас у мусорки искать, чтобы письмо вручить?

– А давай я тебе буду позванивать! – нашёлся дядя Миша. – А как письмо придёт, я за ним сам и прибегу.

Прямо как в сказке!

Фото Галины пришло по Интернету буквально в этот же день. Распечатал на принтере. Стал ждать звонка. Михал Михалыч позвонил через три дня:

– Андрей! – прокричала трубка. – Я устроился на работу и снял квартиру!

Я чуть дара речи не лишился!

– Ну, понимаешь... Дочь может приехать к нам, а я ж бомж. Куда я её приведу? К той бабе? Ой, нет, это ж ужас что будет. Я дочь двадцать лет не видел, я её должен встретить, чаем напоить. Не в гостинице же ей жить!

– Дядь Миш, а куда ж вас взяли? Вы ведь на пенсии?

– Ну я не старый ещё. В сторожа подался.

– А квартиру на что сняли?

– Мы с мужичком одним, таким же как я, «неудельным», сняли на пару. А деньги добрые люди дали – у бывшей третьей жены занял. Она знает, что если я занимаю деньги, я всегда отдам, рано или поздно. Она, правда, не верит, что Галка меня ищет: говорит, кому я такой нужен, чтоб меня искать. Ну ладно, это мы ещё посмотрим.

И вот я в гостях в одном из домов по улице Народной. Входная дверь на втором этаже давно не крашена. В квартире некоторый хаос, но в целом очень даже ничего для холостяцкой «берлоги».

Слову можно верить

Три дня – и снова звонок:

– Андрей, а чем сейчас стены клеют?

Михал Михалыч назначает мне встречу у магазина стройматериалов, оттуда идем в Дом быта. Назавтра просит пойти с ним на рынок. И всё ради того, чтобы выбрать обои и краски.

– Нет, ну представляешь – она же приехать может, а у меня жилище страшное!

Мои робкие попытки отказаться («У вас, вон, сосед по квартире есть, с ним и выбирайте!») ни к чему не приводят. После хождений по городу начинаю привыкать к этому немного странному человеку. Его аргумент - «запил, потому что жизнь хреновая» - меня не устраивает: «У меня она была, может, не лучше вашей!» На что тот в конце концов сдаётся и говорит: «Виноват, дураком был! Исправлюсь!» Почему-то начинаю верить. Мы, считай, три недели знакомы, но выпившим дядю Мишу я больше не видел.

Откровенный разговор

Спустя ещё несколько дней приходит электронное письмо от Галины. Ей не терпится, хочется об отце побольше узнать. Бегу к дяде Мише.

– Ну что делать-то, – задумывается он. – Дай мне сроку дня три – я ей большое письмо напишу.

– А можно не очень большое – мне ж его на компьютере надо будет набрать?

– Я тебе заплачу.

– Что, разбогатели? – шучу я.

– Между прочим, зарплату я получил – две «шабашки» за работу на дачах.

– Дядь Миш, а раньше могли работать?

– Да мог бы, конечно. Но стимула не было. А тут дочка появилась, – и он улыбнулся так, словно дочка родилась только вчера.

– Наберу я ваши «мемуары». Только обрадуется ли дочь, если всю правду напишете?

– Если она меня ищет, то прочтёт – поймёт, поверит, – в голосе мужчины была надежда.

Пришедшее с Украины ответное письмо пришлось распечатывать аж на шести листах. Бегу, отдаю письмо. Пока Михал Михалыч читает, пью чай (из новой чашки, между прочим: «А вдруг приедет, а у меня чашки с мусорок, все с трещинками да щербинками»). Прихлёбывая, слежу за его лицом: то хмурится, то светлеет, то снова мрачнеет. Под конец по-настоящему, по-мужски, плачет.

Когда казаки плачут...

Под майские праздники приходит электронное письмо: «Папа, еду!»

Дядя Миша просит меня помочь встретить.

И вот наступил час ИКС. За переездом появился поезд «Донецк-Москва». Дядя Миша нервно курит. У меня в руках начинает дрожать букет сирени. Дверь вагона открывается, и пожилая проводница говорит, сама волнуясь:

– Тебя встречают, дочка! Ну, обними папку крепко! (Видать, Галина в дороге рассказала, куда и к кому едет).

...Слёзы. Много слёз... Я их тоже не скрываю. Отец и взрослая дочь, моя ровесница, долго стоят на пустом перроне. Поезд, наверное, за это время уже дошёл до следующей станции, когда они наконец-то вспоминают, что рядом стою я.

– Знакомься, Галя, это Андрей! – Дядя Миша поворачивается ко мне. И тут же: – Сынок, дай сирень!

У меня есть свой родитель, с которым я по мере возможности вижусь, езжу к нему. Но когда этот совсем не родной мне мужчина назвал меня сыном, я уткнулся в его плечо и мы уже плакали втроём... Я знал о нём, о его дочери, об их жизни так много, сколько обычно знают, действительно, о родных людях...

Галина взяла сирень в одну руку и, вытирая слёзы другой, сказала:

– Знаешь, папка, мама часто вспоминала здешнюю сирень. У нас в Украине так сирень не пахнет...

Она вдохнула этот майский аромат:

– Правда, прелесть...

Михал Михалыч держал за руку свою кровинушку, которую последний раз видел так давно, ещё в «прошлой» жизни, когда был офицером...

Теперь у него началась другая жизнь. Михаил Михайлович готовится к поездке на Украину, на свадьбу дочери. Зовёт и меня с собой.

Андрей Куцаев. “Курский Курьеръ”, Курск