"Овчарка" Любка

Саратов. Во время войны таких, как Любка, называли "овчарками". Эти женщины во время оккупации жили с немцами. После войны большая часть "овчарок" была расстреляна без суда и следствия советскими солдатами - и этим женщинам, можно сказать, повезло. Тех, кто сумел уйти от советского правосудия, насмерть забивали свои же соседи. Любка была "овчаркой" поневоле...

Ближе к земле

Любку в поселок прибило войной. Она была одной из тех эвакуированных, кто бежал от голода больших городов поближе к земле.

Однажды утром она просто-напросто появилась возле колодца. "Здравствуйте, бабоньки, меня Любой зовут. А это моя девочка Ирина".

Деревенские кумушки лишь вежливо покивали. Знакомиться с Любкой никто не спешил. Она была, как бы это сказать, не своя, не деревенская. Худенькая, белесая, в тоненьком щегольском пальтишке и ботиночках. Да и отправилась Любка не на сельские работы, а в контору, причем секретарем. Должность, по мнению жителей поселка, бесполезная. Короче, Любку в деревне поначалу не приняли.

Потом, правда, народ слегка отошел. У Любки оказались золотые руки: из ничего, махонького кусочка тряпочки она могла соорудить кофточку, из трех волос на голове - прическу. По суровому военному времени эти навыки были ох как кстати. Вскоре у Любки стриглось все население поселка.

Ненависть

Спустя полгода после ее появления деревенька была сдана немцам. Жители оказались в стане врага, в самом его центре - в поселке расположился штаб немецкой группировки. Военные начальники расселились по домам.

Остававшиеся в деревне мужчины ушли в леса - партизанить. Женщины и дети по-прежнему выходили в поле, домашний скот попрятали в лесах.

И только Любка на произошедшие в жизни перемены не обращала никакого внимания. Она по-прежнему трудилась в конторе, только работала она теперь на немцев. Как-то очень кстати оказалось, что Любка знает немецкий. Да и к самим оккупантам она относилась куда как более спокойно, нежели односельчане.

- Ты слышала, у Любки-то в доме теперь почитай каждый вечер немцы гулянки устраивают, - шушукались по дворам. - Да что гулянки! Говорят, она то с самим начальником штаба, то с его заместителем любовь крутит. Вот шлюха, и девочку ведь при себе держит.

Вскоре у Любки заполыхал сарай, спустя еще неделю пропала последняя курица. А окрестная детвора крепко избила Любкину дочку. Ирина с тех пор на улице появляться перестала. Сидела дома и выходила лишь в сопровождении матери. Но даже несмотря на откровенную ненависть соседей, Люба продолжала свою антисоветскую жизнь. Обозленные до предела женщины однажды подкараулили Любку и избили ее до полусмерти. Она не отбивалась, лишь шептала разбитыми в кровь губами:

- Иришу, прошу, не трогайте Иришу.

Немцы после расправы над своим секретарем устроили в деревне показательный суд. Даже виновниц нашли и собирались расстрелять. Но каким-то чудом трагедии не случилось... Женщин, избитых, изнасилованных, без одежды выкинули на улицу. Дело было зимой.

Оккупация продолжалась долго. Любка по деревне ходила, не поднимая глаз. Черную краску с ворот смывать перестала, ей было все равно.

Муж не простил

Когда немцы начали отступать, Любка вопреки ожиданиям осталась в деревне. Уезжать она не собиралась и, по всему было видно, прихода советских войск не боялась вовсе.

А потом были жуткие несколько дней, когда деревенька, именуемая в военных бумагах "высота 224", переходила из рук в руки. Все эти страшные дни бабы, дети да старики провели по погребам, изредка выглядывая на белый свет. И вот наконец-то наши!

По домам начали располагаться уже другие начальники. У Любки поселилось руководство. Ей перестали пакостить, однако она по-прежнему считалась изгоем.

Война двинулась дальше. В разрушенной деревеньке начали восстанавливать хозяйство. Любка пошла работать в ту же контору, но только уборщицей. Ириша отправилась в школу. В деревню стали возвращаться мужики - кто на побывку, кто, искалеченный, домой.

К Любе на побывку приехал муж - майор, красавец-мужчина. Вечером они отправились прогуляться по центральной улице до речки, где деревенские пацаны удили рыбу. Один из мальчишек подошел к счастливому семейству:

- Здравствуйте, товарищ офицер, - козырнул пацан, - а ваша жена, когда у нас немцы стояли...

Дальше последовал подробный рассказ о Любкиных похождениях.

Офицер, не дослушав, с размаху ударил Любку по щеке. Любка упала, мужчина принялся бить ее ногами. Любка не сопротивлялась... Озверевшего мужчину от жены оттаскивали всей деревней.

- Да брось ты, - причитали бабоньки, - кончилось ведь все уже.

Майор не слушал. Попросился на постой к председателю, а на следующее утро уехал из деревни, прихватив с собой дочку.

Спустя пару месяцев из деревни исчезла и Любка. Куда, зачем - так никто и не узнал. Председатель лишь разводил руками:

- А я откуда знаю?..

Штирлиц в юбке

Спустя пятнадцать лет в одну из советских газет пришло письмо, в котором описывалась эта история. Написала его уже повзрослевшая Ириша. Ее вырастил отец, который так больше и не женился. "Папа совсем плох, - писала девушка, - а кроме мамы, у меня больше никого нет. Помогите узнать, что с ней стало".

Молоденькой журналистке Наташе Морженовской поручили разобраться.

- Я перерыла множество архивных бумаг, - рассказывает Наталья Владимировна, - общалась с военными и вот что выяснила. Эта женщина служила в армии. У нее было офицерское звание, она была разведчицей. Советское командование просчитывало, какие из населенных пунктов, возможно, будут сданы немцам, и отправляло туда молоденьких женщин и девушек. Их задачей было войти в доверие к немцам. Часть полученной от них информации они передавали партизанам, часть отправляли своему руководству. Любка была одной из этих женщин. Впрочем, ее звали не Любой.

О судьбе этой женщины юному корреспонденту Наталье удалось узнать не много. Ее перевели сначала в Москву, на учебу, а затем она отправилась за границу. Куда? А это уже военная тайна.

Ценой невероятных усилий тогда, в 50-х, Наталье Владимировне удалось добыть для Ириши адрес матери. Это был даже не адрес, а номер абонентского ящика, куда можно было отправить записку. Девушка адрес взяла и пропала...

Почему-то Наталье Владимировне хочется верить, что они все же встретились.

“Саратовский Арбат”, Саратов