Гастрономический роман

Хабаровск. Отбою от поклонников не было. Это же только кажется, что всем мужчинам нужно 90х60х90. Так думают совсем юные девицы, изнуряющие себя модными шейпингами и диетами. Ольга же никогда не пыталась есть бульон китайскими палочками...

Мама Оля

В классе ее звали «мама Оля». Во-первых, потому что она всегда была толстухой – даже в пятом классе. И на фоне нескладных одноклассниц выглядела пионервожатой. Во-вторых, потому что ей всегда можно было поплакаться в жилетку: любого выслушает, посочувствует, даст мудрый совет. И в-третьих, никто из девочек не был таким хозяйственным и домовитым. Это особенно проявилось в старших классах. Когда веселой компанией отправлялись на левый берег, все везли в сумках портвейн и колбасу, а Ольга – кастрюлю, кочан капусты и приправы для борща.

А с противоположным полом пришлось немного подождать. Юноши, увы, заглядывались на стройненьких. Зато уж потом, после двадцати, отбою от поклонников не стало. В любой день на ее столе были пироги-булки-печенья, то есть совершенно вредный для фигуры набор. Поэтому и приобрела аппетитные «овощные» формы, и супруг под стать: у Петра рубашка на животе не застегивалась и пуп торчал, как кнопка дверного звонка. Не семья – а иллюстрация книги о вкусной и здоровой пище.

Большое благополучие

Первого мужа Ольга встретила после института, когда по распределению попала в город Черкесск. И работала мастером смены на тамошнем заводе. Горячие кавказцы не давали проходу толстухе-блондинке: «Вах, какой жэнщына!». Но самым настойчивым поклонником оказался Петр. Решительно разогнал всех соперников и увел аппетитную «Вах» под венец. Петр был большим и красивым. Палочка, на которую он опирался, совсем не портила внешнего вида жениха. Наоборот, придавала шарма и солидности. Супруги переехали в Хабаровск. И не только потому, что рожать наследника Ольга захотела рядом с мамой, но и из-за восточного нрава молодого мужа: «Зарэжу!» – было написано на его лице всякий раз, когда на его жену заглядывался посторонний мужчина.

В гости в эту семью всегда ходилось с удовольствием: там вкусно кормили и общаться с супругами-толстяками было легко и приятно. Петр – начитанный и умный. Любил пофилософствовать на досуге, но не занудно, а в меру. А Ольга оказалась хорошей слушательницей, легкой на шутку и мудрой по-житейски. К тому же гостей они привечали охотно: Петр был инвалидом. Неизлечимый остеомиелит ноги привязал его к костылям и заставил зарабатывать на жизнь, не выходя из дому. Скорняжил, шил на заказ шапки. А позже – так получилось – к мужу подключилась и Ольга. Со стороны казалось, что семейное предприятие процветает: постоянный клиент появился – работали супруги на совесть. А то, что доход сезонный, не беда. Можно откладывать, когда густо, и проедать запасы, когда пусто. Да еще дача летом. С огорода Ольга тащила неподъемные корзины, перерабатывала это все самыми затейливыми способами и накручивала банки сотнями.

Благополучие рухнуло, когда сыну исполнилось 9 лет.

– Нет, – вздыхает Ольга, – все кончилось гораздо раньше. Хотя со стороны все выглядело пристойно: веселая дружная семья толстяков, все у них хорошо и… вкусно.

Виноватая я!

К тому времени здоровье Петра заметно ухудшилось. Вдобавок к остеомиелиту врачи обнаружили диабет. Вероятно, сырой дальневосточный климат и чрезмерное увлечение спиртным сыграли роковую роль.

– Этого долго никто не знал. Я улыбалась и говорила друзьям, что все хорошо. Сама никогда не любила жаловаться… Как-то не видела в этом смысла, что ли.

Все чаще приходилось Ольге замазывать синяки на лице тональным кремом и ходить за хлебом в темных очках. Редкий день пьяный муж обходился без скандала, не швырял в жену костыль. А «виновата» она была во всем: в том, что стала молчаливой, в том, что задержалась в магазине – явно шашни с кем-то крутила, в том, что кто-то из клиентов что-то не так сказал, в том, что на дворе дождь…

– А почему вы от него не ушли?

– Куда? Я у себя дома, это он приезжий. И даже малейший намек на развод рождал бурю и прицельный бросок костылем.

Этот кошмар, казалось, тянулся бесконечно. Но однажды Петр не рассчитал дозу спиртного, его сердце остановилось.

– Я не знаю, как смогла бы выжить, если бы не мой старший брат.

Брат сразу пришел на помощь вдове-сестре. И материально стал помогать, но главное – полностью взял на себя заботы о племяннике. И теперь платит за высшее образование Кости.

– Сейчас Костя окончил третий курс. Подрабатывает на стройке, машет лопатой. Он у меня с восьмого класса знает, что такое труд.

Дядька держит парня в ежовых рукавицах. Даже на каникулах не позволяет племяннику бездельничать. Образование Костя получает хорошее, престижное. И когда станет большим начальником, будет помнить, как нелегко порой достаются деньги.

Наш разговор прервал звонок в дверь. Это пришел с работы Ольгин сын. На часах полдесятого вечера. Поздоровался, прошел в ванную, потом включил телевизор и прилег на диван.

– Сынок, кушать будешь?

– Не, мам, потом, – ответил парень и через мгновение уже спал.

– Устает ужасно, – шепчет мне Ольга. – А как деньги получит, обязательно мне большую шоколадку покупает. А недавно устроил мне праздник – выход в кино. Говорит: «Мама, ты из дому не выходишь, у тебя скоро крыша съедет». Купил билеты, в «Гиганте» накормил меня разными вкусностями…

За каменной стеной

– Когда я похоронила мужа, попыталась начать жизнь заново. Устроилась на работу в магазин бытовой техники продавцом-консультантом. По специальности работу найти тогда было невозможно. Но позже, когда предприятия стали вставать на ноги, нашла.

Работала мастером в ЖЭУ. Материально стало полегче. Потом еще удача – соседка по площадке продавала квартиру, удалось съехаться со стариками-родителями. Только личную жизнь устроить как-то все не получалось.

– И вот однажды приехала я к подруге на дачу, – на лице Ольги расцветает улыбка, – и увидела, как по крыше там кто-то ползает – дырки латает. Черный такой, как головешка, с огромными безумно черными глазами. Но я влюбилась сразу. И вот живем теперь в законном-презаконном браке.

Рассматриваем фотографии, а Ольга хохочет: «Я толще него ровно в два раза!»

– Честно говоря, мне всегда нравились худые мужчины. И я им нравилась. Моя большая институтская любовь Сашка тоже был худющим до крайности – за шваброй мог спрятаться. До сих пор иногда встречаю его. Я с годами становлюсь все больше, он все меньше, а его вздохи все тяжелее.

А Христофорыч – так называет мужа Ольга – худой, как трость и спокойный, как слон. Не пьет, не курит и не ругается матом – полная противоположность Петру.

– Люблю его безумно! Даже не представляю, как могла жить без него столько лет. Я за ним как за каменной стеной – в самом деле. Хотя он и не похож на стену. А последние четыре года без Христофорыча и без брата вообще не знаю, как выжила бы.

Родители стали совсем плохими. Мать едва ходила, отец не вставал четыре года.

– Месяц назад отец умер. Причем не от того, чем болел. У папы началась гангрена, – Ольга не может удержать слез. – Как он мучился! Предлагали его прооперировать. Я говорю: «А вы уверены в успехе?». «Нет, – отвечают, – он и наркоз-то может не вынести… Теперь вот мама совсем не встает. Иногда даже руку поднять не может… Но ничего, справляемся. Я же не одна со своими проблемами. У меня любящий муж, заботливый сын и замечательный брат. Скорняжная работа, которой занялась когда-то из нужды, мне нравится. О чем еще может мечтать женщина? Устану вечером, вымотаюсь окончательно, а тут мой Христофорыч приходит с работы. Посмотрит на меня своими огромными черными глазами – и все горести кажутся мелкими и незначительными. И плакать уже не о чем.

– А к вам по-прежнему приходят за советом и помощью?

– Это да! Как с детства повелось, так до сих пор: подруги со своими проблемами идут ко мне.

Знают, где выслушают, утешат. И не осудят, не упрекнут. Мама Оля она и есть мама Оля.

– Только вот Надежда, лучшая подруга, никогда меня не слушается! – досадливо говорит Ольга. – Поэтому у нее всю жизнь все наперекосяк!

“Амурский Меридиан”, Хабаровск