Ни с тобой, ни без тебя

Прах Октябрины над могилой Евгения развеяли тайно, в вечерних сумерках. Друзья все время озирались по сторонам, словно воры, боясь быть застигнутыми женой Евгения или другими его родственниками. А на следующий день гроб с практически пустой урной был захоронен на участке, находящемся довольно далеко от заветной могилы...

На службе Октябрину Геннадьевну считали синим чулком. Двадцать лет она проработала на одном и том же месте, сохраняя со всеми добрые отношения, но ни с кем не сходясь близко. С мужем она рассталась, когда ей не было еще сорока, но о причинах развода не знал никто. Она умерла, не дожив до пенсии, тихо и незаметно, даже в этом оставаясь верной себе. Сослуживцы знали только, что хоронить в родном Тольятти ее якобы не стали. Родственники увезли тело в Москву, где были похоронены отец и мать Октябрины. Едва ли кто-нибудь догадывался, что за невозмутимым обликом конторской крысы скрывалась натура нежная, трепетная и преданная. О том, что эта странная женщина унесла с собой в могилу дар огромной любви, мне стало известно совершенно случайно. Скажу сразу, что истории более трогательной и романтической я не слышала.
С бывшей моей соседкой Еленой Щегловой мы сохранили добрые отношения. Иногда она звонит мне, чтобы поделиться новостями или поплакаться в жилетку. Пару раз в год мы встречаемся в каком-нибудь кафе и предаемся увлекательным беседам с психотерапевтическим оттенком. Ее недавнее предложение сходить вместе на городское кладбище я восприняла с некоторым удивлением.

- Знаешь, мне надо навестить Октябрину, - сказала Елена. - А одна я туда ходить боюсь, как-то не по себе... Мы с ней вместе учились, и я была ее единственной подругой. Ну, в общем, я тебе потом все объясню.

Отказать в такой просьбе - все равно что не помочь слепому перейти дорогу. Словом, на тольяттинском городском кладбище мы встретились ровно через неделю. Я послушно следовала за Еленой, благо идти пришлось не слишком долго. Она остановилась возле памятника черного мрамора и бережно положила на плиту четыре дивных розы - две белых и две красных. Я не сразу обратила внимание на надгробную надпись, но когда подняла глаза, решила, что у Елены не все в порядке с головой. Сквозь темный глянец камня на нас смотрел немолодой мужчина с тяжелым подбородком и лукавым прищуром. А на табличке значилось: "Евгений Гавриленко, 1940-1999".

- Ты ошиблась, - сказала я Елене, - здесь похоронен какой-то мужчина.

- Октябрина тоже здесь, - с грустной улыбкой отозвалась Елена, - просто ее не видно...

О любви тихой женщины с революционным именем к ловеласу и балагуру Евгению знала одна Елена.

- Это было в восемьдесят втором году, - рассказывает Елена. - Октябрина прилетела ко мне домой со сверкающими глазами и сказала: "Поздравь меня, я влюбилась". И она рассказала, как из-за сидячей работы заработала остеохондроз и знакомые посоветовали ей обратиться к хорошему массажисту. Евгений и оказался тем самым массажистом. К тому же он занимался тренерской работой и мечтал открыть свою школу боевых искусств.

- У него такие нежные руки, - восхищалась Октябрина, - боль сразу как рукой сняло, и еще он спросил, почему на первый сеанс я к нему пришла с обручальным кольцом на пальце, а потом без. Не могу же я откровенно сказать, что после того, как я с ним познакомилась, поняла, что до него никого на свете не любила, и теперь о муже мне даже подумать тошно.

Надо сказать, что в жизни Октябрины других мужчин, кроме мужа, к которому она относилась достаточно прохладно, не было. Вот и получается, что встретила она свою настоящую любовь. Когда курс массажа был окончен, Октябрина стала ломать голову над тем, под каким бы еще предлогом пойти к своему любимому. Словом, она стала навещать его якобы для того, чтобы посоветоваться относительно своих знакомых. Мол, у одного проблемы с позвоночником, другого беспокоят боли в ногах. Прожженному, дважды разведенному и женатому в третий раз Евгению все эти уловки были абсолютно понятны. Судя по всему, он просто играл с Октябриной, как кот с мышкой, ожидая нужного момента. Чистое сердце неискушенной женщины было для него словно открытая книга. И в тот момент, когда чувства ее достигли апогея, он поступил согласно привычному сценарию. Переспав с безумно влюбленной в него женщиной, он вовсе не собирался брать на себя какие-либо обязательства. Женщины, с которыми он привык общаться, прекрасно понимали правила игры, легко относясь к краткосрочным связям. Но это был особый случай...

Евгений стал для Октябрины светом в окошке. Несколько жарких встреч на лоне природы и в рабочем кабинете Евгения перевернули всю Октябринину жизнь. Он не дарил ей букетов, не строил планов на будущее, не давал обещаний. Но они, пожалуй, были не нужны ей. Видеть, слышать, обожать его - вот и все, чего она хотела.

Вскоре Евгений, понятное дело, утратил интерес к скромной женщине с большими серыми, спрятанными за толстыми стеклами очков глазами. Их встречи прекратились. Семья Евгения, четверо детей от разных браков требовали времени и денег. К тому же, несмотря на частые походы "налево", он стремился сохранить статус примерного семьянина. Октябрина не стала названивать ему, требуя объяснений, не пыталась дежурить возле его подъезда в надежде на встречу. Она просто тихо отошла в сторону, никоим образом не желая оказаться помехой в его привычной жизни.

- Иногда она приходила ко мне и тихо плакала, - рассказывает Елена. - Она говорила, что, ложась в постель с мужем, чувствует себя так, будто изменяет Евгению. Она сожалела, что, по суровому приговору врачей, у нее не может быть детей. Если бы у нее остался ребенок от любимого, она считала бы, что жизнь прожита не зря. С мужем она оставалась еще несколько лет, потом развелась и разделила квартиру.

Свою крошечную изолированную малосемейку она превратила в настоящий музей, где все "экспонаты" напоминали о Евгении. Розовое платье, в котором она была в день их первой встречи, висело на почетном месте рядом с книжными полками. Засохший букет полевых цветов, собранных ею самой во время их первого совместного выезда на природу, его носовой платок, его шариковая ручка, которую он случайно обронил, а она подняла и сберегла на память... В стареньком серванте за стеклом стояла его фотография, которую она тайно сняла со стенда на его службе. При всей нереализованности своей огромной страсти Октябрина чувствовала себя совершенно счастливой, ведь она имела возможность видеть любимого хотя бы издалека. Трудно в наши дни представить себе подобную верность человеку, которому на тебя совершенно наплевать. Но Октябрина обладала редким талантом - бескорыстно любить.

- Тот летний день девяносто девятого года я запомнила на всю жизнь, - продолжала Елена. - Октябрина пришла ко мне с лицом абсолютно омертвевшим. "Умер Евгений",- выдохнула она и только потом зарыдала. Выяснилось, что у него случился инфаркт, когда он был в гостях у своей очередной возлюбленной. Казалось, что жизнь для Октябрины в этот миг кончилась... Его скромно похоронили на городском кладбище. Во время похорон никто, наверное, даже не обратил внимания на долговязую фигуру убитой горем женщины, которая плелась в самом конце похоронной процессии. Как-то раз она пришла ко мне радостная и воодушевленная. "Рядом с его могилой нет свободного места, - заявила она. - Значит, жену не смогут похоронить рядом с ним". Я предположила, что жена просто к этому не стремилась изначально, ведь он доставил ей немало горя. Октябрина посмотрела на меня, как на ненормальную. По ее мнению, женщин, не желавших быть рядом с ее кумиром, просто не существовало в природе. И тогда она рассказала мне о своем замысле, который показался мне дикой фантазией. После смерти она хотела быть кремированной, и чтобы прах ее был развеян над могилой Евгения. Дело в том, что близких родственников у нее не было, и все свои надежды она связывала со мной. Я сказала ей, что считаю ее ненормальной. Да и как можно знать о своем последнем часе? А что если я умру раньше нее? Тогда она с уверенностью сказала, что долго без Евгения все равно не проживет. Самое удивительное, что свое пожелание она подкрепила завещанием.

Она действительно пережила Евгения лишь на два года. Не выдержало сердце. Перевезти ее для кремации в Москву помогла двоюродная сестра, живущая в столице. Как и завещала Октябрина, перед грустной процедурой мы надели на нее то самое розовое платье, что было на ней в момент их первой встречи, на голову повязали белый кружевной шарф, припасенный ею для этого случая. Он очень напоминал фату...

Потом было очень жутко везти в багажнике "девятки", принадлежавшей сестре, урну с прахом Октябрины назад в Тольятти. Остановившие нас гаишники заподозрили, что мы везем в урне наркотики. Пришлось представить им все справки, чтобы оправдаться. Прах Октябрины над могилой Евгения мы развеяли тайно, в вечерних сумерках. Мы все время озирались по сторонам, словно воры, боясь быть застигнутыми женой Евгения или другими его родственниками. А на следующий день гроб с практически пустой урной был захоронен на участке, находящемся довольно далеко от заветной могилы... И вот теперь я подхожу к двум разным могилам, чтобы навестить свою подругу.

“Пульс Поволжья ”, Самара