Кто куда налево ходит

Посетители к Марии Ивановне Белоокой входят только по одному. И выходят так же. И между ними обязательно есть промежуток не меньше чем в полчаса. Те, кто хочет к ней попасть, терпеливо ждут своей очереди и день, и два. Ибо знают, что те проблемы, которые решает Мария Ивановна, не решит больше никто на целом свете.

К ней и идут тогда, когда идти больше не к кому. В делах сердечных и семейных пенсионерка Мария Белоокая для своего небольшого поселка Валерьяны в Минской области и советчик, и бог, и судья, чьи вердикты обсуждению не подлежат.

Говорят, что от своей матери и бабушки переняла Мария Ивановна древнее искусство ворожбы. Бабуля может наложить неснимаемое заклятие на того, кто ослушается ее житейского совета. Однако, насколько мне удалось выяснить у обитателей Валерьян, за последние годы никто не припомнит такого случая, чтобы от Марии Ивановны кому-то досталось. Ибо ее решения таковы, что не выполнить их нельзя, а в итоге — и в это постороннему человеку трудно поверить — все проблемы разрешаются, все разбитые сердца заживают, все находят в жизни свой путь.

Невозможно сказать, кому и что Мария Ивановна посоветовала сегодня или вчера (а людей около ее дома всегда хватает). Ибо никто этого не рассказывает. Можно лишь разузнать про дела прошлогодние или еще более давние. Про те семейные драмы, которые давным-давно разрешились благодаря мудрости и душевной теплоте удивительной, неповторимой и очень авторитетной бабушки.

Рассказывает Татьяна ПЛОТНИК, 45 лет:

— Лет пять назад у меня в семье произошло несчастье. Муж, с которым мы жили душа в душу, запал на молоденькую девчонку. Приезжала к нам на выездную торговлю такая фифа, стояла с киоском на трассе. Ну он к ней раз заехал, второй, потом поехали покататься, однажды катались всю ночь. И понеслось!

А поселок-то у нас маленький, от людей не скроешься. Начали мне доброжелатели рассказывать, что у них да как. Муж глаза воротит, я у него и не спрашиваю ничего. Я знаю, и он знает, что я знаю. Не жизнь — сплошная мука. Сколько слез в подушку выплакала! Да и дети уже большие, все понимают.

Я уж надумала его из дома выгонять — ну сколько это может продолжаться. А тут мне подруга говорит: сходила бы ты к Марии Ивановне, хуже точно не будет. А мне и к дому-то ее подойти стыдно — все же поймут, что пошла мужа от любовницы отваживать. Но как-то поздним вечером по темноте проскочила к ней ни жива ни мертва да и все как на духу выложила. Часа полтора я у нее проплакала. Не помню, говорила она мне что-нибудь или нет. Была как в бреду. Чувствую, слезы к самому дну подходят, плакать уже нечем.

А тут мне Мария Ивановна и говорит: «Придешь ко мне еще раз в субботу, только днем. А пока скажи мужу, чтоб завтра вечером ко мне пришел!» Я ей как дура зареванная: «А если не пойдет?» А она мне отвечает: мол, не бывало такого, чтобы к ней по приглашению кто-то не пришел. И рассмеялась. А у меня от ее смеха, помню, какая-то светлость в душе настала первый раз за долгие месяцы.

Я ей улыбнулась и пошла. Мужу сказала тем же вечером, что его Белоокая приглашает. И мне было уже безразлично, пойдет он или не пойдет. У меня только один вопрос остался: что она мне в субботу скажет? Что тут вообще можно сказать такого, чтобы душу успокоить?

Рассказывает Михаил ПЛОТНИК, 46 лет:

— Мы с женой в те месяцы мало общались, жили под одной крышей как чужие. У меня в голове одна Женька тогда сидела. О ней все мысли, работу прогуливал, про детей забыл. А тут вдруг узнаю, что меня местная душеспасительница на разговор вызывает. Меня аж зло взяло — кто это меня будет пропесочивать! Сейчас, слава богу, парткомов нету, чтоб в чужом белье копаться. Не пойду!

А на следующий вечер тайком от всех пошел. У меня в душе такой кавардак был, а поговорить не с кем. С женой раздрай, Женька молодая, ей всего не скажешь, друзей интересовали только подробности: как там я с молоденькой-то? И пошел я к этой Марии Ивановне, решил: пусть полощет мне мозги, может, мне это и надо!

А оказалось, что говорил один я. Час рассказывал про свою любовь, про то, как пятнадцать лет с женой прожили, как меня сумасшедшая страсть захватила. Выговорился — как прорвало! Я в общем человек не сильно словоохотливый. А там, у Марии Ивановны, и пяти минут в тишине не просидел. Она молчит — а я давай по новому кругу свою жизнь перемывать. Она молчит и слушает — какой там партком!

Когда я уже совсем заткнулся, бабушка мне и говорит: «Отвезешь меня завтра на машине в Слуцк, покажешь свою Женьку. Не бойся, я ее не обижу!» Ну съездили на следующий день. Женя в магазине за прилавком стояла, а Мария Ивановна у нее что-то там купила и парой слов перекинулась.

Едем назад в тишине. И вдруг слышу: «В воскресенье утром соберешь вещи, жена поможет, и переезжай к своей Женьке. Что ж тебе, бедному, меж двух огней разрываться! И не переживай, скандала не будет, я в субботу с твоей Татьяной поговорю». Я все ожидал от бабки услышать, но только не это.

Рассказывает Татьяна ПЛОТНИК:

— В субботу у нас с Марией Ивановной встреча получилась совсем короткая, минут на пять. Мне к тому времени уже доложили, что она к мужниной зазнобе ездила. Шла я на встречу пустая, холодная, у меня после первого разговора как перегорело все внутри. Мне уже все равно было, что и как будет.

А она мне говорит: «Завтра отпустишь мужа на волю. Слез не лей, пусть идет. Не переживай, смотри за детьми, а когда он к тебе через месяц вернется — дверь не закрывай, прими и слова не говори. Поняла?»

Я сижу как каменная. Она снова спрашивает: «Кивни, что примешь без слез и упреков и никогда ему этого не вспомнишь». Я, как автомат, головой качнула. И пошла. А у самой слезы в горле — вот она, бабкина «справедливость»! Отдай, значит, свое кровное этой стерве малолетней! Куда он вернется?! Зачем я ему буду нужна со своими проблемами, нытьем?

За утро, пока вещи собирали, не сказали друг другу ни слова — вообще! Ни «до свидания», ни «прости». Тихо все, дети в райцентре на олимпиаде как раз были. Так я и осталась в доме одна — реветь. День поплакала да и плюнула. Надо же было жить! Сашка вон на областную олимпиаду по физике пробился, надо поехать на рынок приодеть его. А потом у Катерины какой-то кавалер нарисовался, да и пошли вечерами с дочкой женские разговоры про любовь-морковь.

Странное дело — я даже не плакала, когда про Мишины ухаживания вспоминала. Как будто кино, а не свою жизнь рассказывала. Как-то у меня на душе спокойно стало. Не знаю даже почему. Я не заплакала даже тогда, когда обещанный месяц прошел, а ничего в моей жизни не поменялось. И второй уже заканчивался.

Рассказывает Михаил ПЛОТНИК:

— Пока мы с Женькой любовь крутили, все хорошо было. Как я к ней переехал, так что-то сломалось. Компания на день рождения собралась, и я как папа за столом (у нас пятнадцать лет разницы). Хлопцы с ней танцуют, а я как дурак, не знаю, как себя вести. Мать ее, Галина Михайловна, не намного меня старше. И я все мучился, как ее называть-то, — по имени или по имени-отчеству? Остановился на одном отчестве. Получилось и вовсе по-дурацки — «Михайловна», как к бабушке. И так во что ни воткнись. На работу каждый день ездил к себе в поселок — мимо родного дома проезжал. Каждый раз сердце ныло. Однажды час в машине около школы просидел — хотел детей увидеть. Звонок зазвенел на перемену, я рванул подальше. Вроде все хорошо и по бабкиному совету вышло. Только мне с Женькой еще хуже стало, чем раньше.

И поехал я к Марии Ивановне снова. Пришел, упал на колени, половики руками мну, плачу: что делать, скажи, Мария Ивановна? Мне повеситься хочется от такого счастья.

А она мне говорит: «Иди домой прямо сейчас. Зайди в дом, как будто и не уходил никуда. Скажешь жене «Здравствуй» и за стол садись. Она тебя встретит и накормит. Не бойся, иди, я уже обо всем договорилась». Я и пошел, как зомби. Думал, что на пороге меня Татьяна кипятком обварит или тарелку с борщом на голову вывернет. Что я себе представлял, сейчас даже вспоминать смешно. Но ничего этого не случилось.

Спать я в тот вечер лег на веранде. И неделю там прожил. А через неделю на коленях ночью к жене приполз: «Прости меня, Таня!»

Она слова не сказала, только одеяло откинула, чтобы я лег. И с тех пор словом ни одним про Женьку не обмолвилась. Вот и вся история. Скоро дочка наша замуж выходит. Пусть бы ей муж достался толковее, чем отец. Но в крайнем случае я знаю, куда надо идти за советом... Дай Бог Марии Ивановне здоровья и долгих лет жизни!

P. S. На адрес пенсионерки Белоокой каждый праздник — Пасху или Новый год — открыток приходит едва ли не больше, чем всему остальному поселку. И за каждой такой открыткой кроется чья-то спасенная душа, сохраненный брак или вновь обретенное счастье. Было бы здорово любить без страданий. Но пока на свете есть любовь, работы у Марии Ивановны не убавится.

Поговорить лично с Марией Ивановной Белоокой мне не удалось. Соседи передали лишь ее слова: «Чего по пустому разговаривать? А как будет печаль на сердце — милости прошу!»

Мегаполис-Экспресс"