Матерящаяся Мэри Поппинс

Живя за границей, она практически не ругается матом. Но, приезжая в Россию, через пять дней начинает активно употреблять ненормативную лексику. "Очень я люблю Аллу Борисовну, она мне как-то сказала: "Значит так, пока на х... не научишься посылать людей в этой стране, ничего у тебя здесь, в п..., не получится, аристократка ты моя х..." - делится наболевшим актриса Наталья Андрейченко.

— Вы не будете против, если во время интервью я буду есть кашу?

Мы встречаемся с Натальей Андрейченко во время перерыва. Актриса снимается у режиссера Родиона Нахапетова в картине “Моя большая армянская свадьба” и целыми днями пропадает на площадке. Условия для обеда вполне голливудские: отдельный артистический вагончик, в котором даже есть сразу несколько блюд на выбор.

— Так, — придирчиво выбирает Андрейченко. — Я, пожалуй, буду гречку с мясом. И салатик!

— С утра ничего не ела, — объясняет актриса, перед тем как начать разговор. — Так уж у меня повелось — не снимаюсь с полным желудком, меня это очень расслабляет. И сегодня я чуть от голода не упала на площадке.

— Признайтесь, Наталья, получили роль “по блату”? Ведь и Нахапетов, и вы давно живете в Голливуде...

— Это надо у Родиона спросить, почему он увидел меня в своем новом фильме. Честно скажу: я даже сценарий не читала перед съемками. Когда мне в Лос-Анджелес позвонил Родион Нахапетов, я его только спросила: что за кино? И сразу предупредила: сегодня я снимаюсь только в одном жанре. Называется он, сейчас вы упадете в обморок, — “светлуха”. И когда Родион ответил, что жанр его картины можно определить этим словом, я немедленно согласилась.

— Если я правильно понял, это — народное кино?

— Именно народное. Спасибо вам большое! Это и мой термин тоже, я его часто употребляю. Люди устали от “чернухи” и “темнухи”. Надо в конце концов нести что-то доброе и светлое.

— Ваш предыдущий фильм “Подари мне лунный свет” как раз таким и был — светлым, лиричным. Но запомнился он и фактом печальным: это была последняя картина, в которой сыграл Николай Еременко. Как вам с ним работалось?

— Для меня “Лунный свет” — это прежде всего открытие личности Николая. Я знала Еременко всю свою жизнь, но как звезду, легенду, супергероя. И никогда не думала, что Коля — ТАКОЙ человек! То ли высокомерный образ, который он нес с экрана в фильме “Красное и черное”, был в этом виноват, то ли разговоры о нем в прессе. Но, когда мы познакомились, я была приятно удивлена. Когда мы были на съемках, то каждый день вместе устраивали спортивные пробежки. Он был очень спортивным.

Звонила чужим женам со своего мобильника

— Говорят, когда вы ездили с “Лунным светом” по стране, случались какие-то удивительные истории.

— Действительно, какие только чудеса не происходили после просмотра этой картины. Скольким людям я помогла! В основном это были мужчины. Они выходили прямо на сцену, некоторые плакали и просили их помирить с женами. “Только вы меня поймете. Позвоните Любке, я вас умоляю. Скажите, что я прошу у нее прощения, пусть на пять минут пустит меня на порог. Вдруг у меня получится, как у вас в картине”, — говорили мужчины.

И я никогда не отказывала. Слава богу, были мужчины со своими мобильными, это был менее затратный для меня вариант. А те, у которых не было своей связи, пользовались моим мобильником. Вот с этого телефона были произведены звонки огромному количеству женщин. Некоторые кричали, некоторые матом посылали. Но многих я мирила с мужьями.

— Наталья, вы всеми своими ролями довольны?

— Дело даже не в роли. Это момент выбора. А вообще, я обычно не смотрю свои картины, времени нет.

— Что вам дала работа в Голливуде?

— Голливуд научил меня профессионализму, скромности, быть тихой и незаметной. У меня, например, даже есть кличка в Голливуде — Принцесса-солдат. Ко мне там обращаются только так. А вообще, чем круче человек, тем он скромнее, тише.

Ну и разбаловал Голливуд, конечно, слишком. Я привыкла к тому, что, если написано: грим начинается в 5.01, значит, он и начнется в это время, если написано, что первая сцена в 8.04, значит, все начнется в 8.04. Поэтому в России мне сниматься тяжело. Я очень быстрая. Здесь мне все советуют, чтобы я внутрь себя залила тормозную жидкость.

“Жизнь с Максом меня сильно избаловала”

— Ваша жизнь сильно изменилась после брака с Максимилианом Шеллом? Я слышал, в вашем брачном контракте был такой пункт: муж должен разрешать вам работать в России. Это правда?

— Да это даже не контракт был. Просто бумажка, подписанная двумя людьми, но она была, если можно так сказать, из души в душу. Поэтому она имеет большую ценность как для Максимилиана, так и для меня.

Первый пункт был о том, что я никуда и никогда не уеду из России. Второй — что дочку нашу будут звать Настей. А Макс приписал, что у дочки будет швейцарский паспорт. И вы понимаете, что первым делом я сделала, когда ее родила, — сразу поехала в Бонн, в российское посольство. Настенька была у меня в корзинке. Там я выписала ей русский паспорт как русской гражданке. И как Макс ничего со мной после этого не сделал?

— Вы как-то обмолвились, что в Москве вас многое огорчает в людях на улицах. Что именно?

— Хочу видеть людей радостных на улицах. Такие люди красивые. Машины у меня здесь нет, поэтому хожу пешком. И когда я иду по улице, вижу сгорбленных, с сигаретой во рту, плюющихся красивых молодых людей, от этого такая депрессуха наступает. Я знаю, что американцы уроды, я знаю, что с ними поговорить не о чем, но приятнее, выйдя из дома, видеть пусть дураков, но с прямыми спинами, не плюющихся, не толкающихся, а улыбающихся.

И еще меня сводит с ума агрессия. Я не ругаюсь матом за границей. Не потому, что я такая святая. Я просто четко знаю, если ты ругаешься матом — это убивает твое астральное поле. Возникают дыры, в которые залетают болезни. Но, приезжая в Россию, через пять дней я начинаю пулять матом. И я не могу этот процесс остановить. Я не знаю, что происходит? И мне от этого очень грустно.

Очень я люблю Аллу Борисовну, она мне как-то сказала: “Значит так, пока на х...й не научишься посылать людей в этой стране, ничего у тебя здесь в п...у не получится, аристократка ты моя х...а”. Права она, права. Вот что страшно!

Дочь в Голливуд, сына в армию

— Что сейчас делают ваши дети?

— Настенька в данный момент лежит в постельке на ферме в Австрии. Она прилетела, потянула ножку. Митька тоже там на летних каникулах.

— Дети решили идти по вашим стопам?

— О да! Настенька из Голливуда никуда не хочет уезжать. Но нам с Максом очень хочется уговорить ее отправиться учиться в Лондон в “Институт фильма”. Там дают потрясающее образование. Тем более ей ничего уже не страшно. Она говорит по-американски. Ей даже бритиш акцент не привьют.

— А как же Митя?

— В армию пойдет, в швейцарскую. Пора ему. Он ведь гениальный парень, от Бога. Только проблемы большие с дисциплиной. Он не может встать утром. Три раза не проснулся, и его выгнали из одной школы. Все педагоги его обожали, лучший студент. Три раза не проснулся — его выгнали из другой, где он изучал бизнес-менеджмент для отелей. Так что пусть идет в армию. Просыпаться его научат в шесть. После этого любой университет закончит.

Жить внутри апельсина

— Наталья, вы оказались еще и талантливым дизайнером. Это я о вашей знаменитой квартире, которую даже рабочие отказались делать — слишком все было необычно.

— Лет восемь-девять назад я полюбила яркие солнечные цвета, это стало моей второй сутью. Я уже давно в фильмах снимаюсь в своей одежде. Даже в голливудском сериале “Доктор Куин — женщина-врач” я дизайнировала свой главный исторический костюм сама (его потом взяли в музей фильма). А четыре года назад, когда мы с Максом ходили на “Оскара”, я была в этом платье. И как вы думаете, кто ко мне подошел? Шер. Начала интересоваться, что это у меня за платье. А сама, между прочим, одета шикарно. Я ответила, что это платье, которое придумала я сама и снималась в нем в картине. Она тогда сказала, что это самое шикарное платье на церемонии.

А вот московские рабочие моей страсти к ярким вещам не поняли. У меня яркий алый коридор с темно-синим небом, звездами и оранжевая спальня. Рабочие не поверили, что вменяемый человек может такое заказать. И отказывались красить. Пришлось соседку Юленьку, замечательную девочку, позвать. И когда она зашла, то сказала, что чувствует себя, как внутри апельсина. Я, когда этот текст услышала, сразу сказала, красим только так — в мой цвет.

— Что за музыкальный проект, исполняемый на корнях деревьев, который вы привезли в Россию?

— Проект называется “Наташа и гуси”. Музыка действительно гениальная. Один из моих друзей-музыкантов натянул на корягу струну, и мы услышали сумасшедший древний звук. Потом появился “дульсимер”, которому более тысячи лет. Но диск до сих пор никто не издал. Когда отечественные музыкальные лейблы узнали, что я привезла свою музыку, многие решили купить, не слушая. А когда послушали, то поняли, что это не попса. Никто не въехал.

Московский Комсомолец

Ваше мнение    [ не более 3000 знаков ]

Если Ваш компьютер не позволяет вводить русский текст, введите текст латинскими буквами и нажмите "перевести", а затем "Ok". В этом случае все посетители увидят Ваше сообщение на русском языке

Версия для печати    Пошли новость другу

При полной или частичной перепечатке ссылка на Sobkor.Ru обязательна.